Святыни храма

Святая великомученица Ирина

Житие великомученицы.
Святая великомученица Ирина жила в I веке и до крещения носила имя Пенелопа. Она была дочерью язычника Ликиния, правителя области Мигдония в Македонии. Ликиний построил для дочери отдельный роскошный дворец, где она жила со своей воспитательницей Карией, окруженная сверстницами и слугами. Ежедневно к Пенелопе приходил наставник по имени Апелиан, который обучал ее наукам. Апелиан был христианином; во время учения он говорил девице о Христе Спасителе и наставил ее христианскому учению и христианским добродетелям. Когда Пенелопа подросла, родители стали думать о ее замужестве. В этот период жизни Господь вразумил ее чудесным образом: к ней в окно прилетали одна задругой три птицы — голубь с масличной веткой, орел с венком и ворон со змеей. Учитель Пенелопы Апелиан объяснил ей значение этого знамения: голубь, означавший добродетели девицы — смирение, кротость и целомудрие, принес масличную ветвь — благодать Божию, получаемую в Крещении; орел — знамение высоты духа, достигаемой через богомыслие, — принес венок за победу над невидимым врагом как награду от Господа; ворон же принес змею в знак того, что диавол ополчится на нее и будет доставлять печали, скорби и гонения. В конце беседы Апелиан сказал, что Господь желает обручить ее Себе и что Пенелопа претерпит многие страдания за своего Небесного Жениха. После этого Пенелопа отказалась от замужества, приняла Крещение от руки апостола Тимофея, ученика святого апостола Павла, и была наречена Ириной. Она стала убеждать и своих родителей принять христианскую веру. Мать радовалась обращению дочери ко Христу; отец вначале не препятствовал дочери, но затем стал требовать от нее поклонения языческим божествам. Когда же святая Ирина твердо и решительно отказалась, разгневанный Ликиний велел связать свою дочь и бросить под копыта свирепых коней. Но кони остались неподвижными, лишь один из них оторвался от привязи, бросился на Ликиния, ухватил зубами его за правую руку, вырвал ее из плеча, а самого Ликиния сбил и начал топтать. Тогда святую деву развязали, и по ее молитве Ликиний в присутствии очевидцев встал невредимый, со здоровой рукой. Видя такое чудо, Ликиний с женой и множеством народа, числом около 3000 человек, уверовал во Христа и отрекся от языческих богов.
Оставив управление областью, Ликиний поселился во дворце своей дочери, намереваясь посвятить себя служению Господу Иисусу Христу. Святая же Ирина начала проповедовать учение Христово среди язычников и обращала их на путь спасения. Она жила в доме своего учителя Апелиана. Узнав об этом, Седекия, новый правитель области, призвал Апелиана и спросил об образе жизни Ирины. Апелиан ответил, что Ирина, как и другие христиане, живет в строгом воздержании, в непрестанной молитве и чтении Божественных книг. Седекия призвал к себе святую и начал убеждать ее прекратить проповедь о Христе и принести жертву богам. Святая Ирина бестрепетно исповедала свою веру перед правителем, не устрашившись его угроз и готовясь достойно претерпеть страдания за Христа. По приказанию Седекии она была брошена в ров, наполненный змеями и гадами. Десять дней пробыла во рву святая и осталась невредима, ибо Ангел Господень сохранил ее и приносил ей пищу. Седекия приписал это чудо волшебству и предал святую страшным пыткам: приказал перепилить ее железной пилой. Но пилы ломались одна за другой и не причиняли вреда телу святой девы. Наконец четвертая пила обагрила тело мученицы кровью. Седекия со смехом сказал мученице: «Где же Бог твой? Если у Него есть сила, пусть Он тебе поможет». Внезапно поднялся вихрь, блеснула ослепительная молния, поразившая многих мучителей, раздался гром и полился сильный дождь. Видя такое знамение с неба, многие уверовали во Христа Спасителя. Седекия не вразумился явным проявлением силы Божией и предал святую новым пыткам, но Господь сохранил ее невредимой. Наконец народ возмутился, глядя на страдания невинной девы, восстал против Седекии и изгнал его. Сменившие Седекию правители также подвергали святую Ирину разным жестоким мукам, во время которых силой Божией она продолжала оставаться невредимой, а народ под влиянием ее проповеди и совершавшихся чудес все в большем числе обращался ко Христу, оставляя поклонение идолам. Всего святой Ириной было обращено свыше 10 000 язычников. Из своего родного города Мигдонии святая перешла в город Каллиполь и там продолжала проповедовать о Христе. Правитель города по имени Вавадон подверг мученицу новым казням, но, увидев, что святая остается невредимой, вразумился и уверовал во Христа. Вместе с ним уверовало большое число язычников, которые все приняли святое Крещение от апостола Тимофея.
После этого святая Ирина посетила и другие города — Константину, Месемврию с проповедью о Христе, творя чудеса, исцеляя больных и претерпевая страдания за Христа. В городе Ефесе Господь открыл ей, что приблизилось время ее кончины. Тогда святая Ирина в сопровождении своего учителя старца Апелиана и других христиан удалилась за город к горной пещере и, осенив себя крестным знамением, вошла в нее, указав своим спутникам закрыть вход в пещеру большим камнем, что и было исполнено. Когда на четвертый день после этого христиане посетили пещеру, то тела святой в ней не обрели. Так преставилась святая великомученица Ирина.

Преподобноисповедник Сергий (Сребрянский)

Житие преподобноисповедника.

Преподобноисповедник Сергий (в миру Митрофан Васильевич Сребрянский) родился 1 августа 1870 года в селе Трехсвятском Воронежского уезда Воронежской губернии в семье священника. Через год после рождения сына отца Василия перевели в село Макарий в трех километрах от Трехсвятского. Как и большинство детей священников, Митрофан Васильевич закончил духовную семинарию, однако не стал сразу священником.
Часть образованного общества того времени была настроена против Православной Церкви, и тот, кто горел желанием послужить своему народу и для кого небезразличны были интересы нравственные, уходили в общественные движения, чаще всего социалистические.
Под влиянием народнических идей Митрофан Васильевич поступил в Варшавский ветеринарный институт. Здесь, среди равнодушных к вере студентов, в католической Польше, он стал усердно посещать православный храм. В Варшаве он познакомился со своей будущей женой, Ольгой Владимировной Исполатовской, дочерью священника, служившего в Покровском храме в селе Владычня Тверской епархии; она окончила курс Тверской гимназии, собиралась работать учительницей и приезжала в Варшаву навестить родственников. 29 января 1893 года они обвенчались.
В Варшаве Митрофан Васильевич вновь стал размышлять о правильности выбора своего пути. В душе было пламенное желание служить людям — но достаточно ли ограничиться внешним служением, стать специалистом и помогать народу, крестьянам, всего лишь в ведении хозяйства? Душа молодого человека ощущала неполноту такого рода служения, и он решил вступить на поприще служения священнического.
2 марта того же года епископ Воронежский Анастасий рукоположил Митрофана Васильевича в сан диакона к Стефановской церкви слободы Лизиновки Острогожского уезда. В сане диакона отец Митрофан пробыл недолго. 1 марта 1894 года он был назначен священником 47-го драгунского Татарского полка, а 20 марта епископ Острогожский Владимир рукоположил его в сан священника.
15 января 1896 года отец Митрофан был перемещен на вакансию второго священника к Двинскому военно-крепостному собору и 1 сентября того же года вступил в должность законоучителя Двинской начальной школы. 1 сентября 1897 года отец Митрофан был перемещен в город Орел и назначен настоятелем Покровского храма 51-го драгунского Черниговского полка, шефом которого была Ее Императорское Высочество Великая княгиня Елизавета Федоровна.
С этого времени начался относительно продолжительный период жизни отца Митрофана в Орле.
Летом 1903 года в Сарове состоялось торжественное прославление преподобного Серафима. На этих торжествах был отец Митрофан. Здесь он был представлен Великой княгине Елизавете Федоровне и произвел на нее самое благоприятное впечатление своей искренней верой, смирением, простотой и отсутствием какого-либо лукавства.
В 1904 году началась Русско-японская война. 11 июня 51-й драгунский Черниговский полк выступил в поход на Дальний Восток. Вместе с полком отправился и отец Митрофан. У священника не было ни тени сомнений, ни помыслов уклониться от исполнения своего долга. За семь лет служения полковым священником в Орле он настолько сжился со своей воинской паствой, что она стала для него как одна большая семья, с которой он разделял все тяготы походной жизни. Везде, где представлялась возможность, он со своими помощниками ставил походную церковь и служил.
Во время служения в действующей армии отец Митрофан вел подробный дневник, который печатался в журнале «Вестник военного духовенства», а затем вышел отдельной книгой. Дневник дает полное представление о нем, как о смиренном пастыре, верном своему священническому долгу. Здесь, в условиях походных трудностей, тяжелых боев, где солдаты и офицеры рисковали жизнью, он увидел, насколько русский человек любит свою Родину, с каким смирением отдает за нее свою жизнь, увидел и то, как разрушительно по последствиям и противно действительности описывают столичные газеты происходящее на фронте, как будто это пишет не русская пресса, а неприятельская, японская. Здесь он увидел, насколько глубоко разделился по вере русский народ, когда православные и неверующие стали жить, как два разных народа.
15 марта 1905 года отец Митрофан как опытный пастырь и духовник был назначен благочинным 61-й пехотной дивизии и в этой должности прослужил до окончания войны. 2 июня 1906 года он вместе с полком вернулся в Орел. За выдающиеся пастырские заслуги, проявленные время войны, отец Митрофан 12 октября 1906 года был возведен в сан протоиерея и награжден наперсным крестом на Георгиевской ленте.
В 1908 году Великая княгиня преподобномученица Елизавета усиленно трудилась над проектом по созданию Марфо-Мариинской обители. Предложения по устроению обители были поданы от нескольких лиц. Подал свой проект и отец Митрофан; его проект настолько пришелся по душе Великой княгине, что именно его она положила в основу устроения обители. Для его осуществления она пригласила отца Митрофана на место духовника и настоятеля храма в обители.
Отец Митрофан привык к служению в Орле, где у него сложились прекрасные отношения с паствой, которой он отдавал все свое время и силы, и ни он не хотел с ней расстаться, ни она с ним. «Бывало, кончишь давать крест после обедни, а народ все идет и идет. С одним побеседуешь, другой просит совета, третий спешит поделиться своим горем — и так тянутся часы… Матушка ждет меня обедать, да только я раньше пяти часов вечера никак из церкви не выберусь», — вспоминал отец Митрофан.
Не смея отказаться от предложения преподобномученицы Елизаветы, отец Митрофан обещал подумать и дать свой ответ позже. На пути из Москвы в Орел он вспомнил родную, горячо его любящую паству и представил, как тяжело будет обоюдное расставание. От этих дум и воспоминаний его душа пришла в смятение, и он решил отказаться от предложения Великой княгини. В тот момент, когда он это подумал, он почувствовал, что у него отнялась правая рука. Он попытался поднять руку, но безуспешно: ни пальцами пошевелить, ни согнуть руку в локте он не смог. Отец Митрофан понял, что это, видимо, Господь его наказывает за сопротивление Его святой воле, и он тут же стал умолять Господа простить его и пообещал, если исцелится, переехать в Москву. Понемногу рука обрела чувствительность, и через два часа все прошло.
Он приехал домой совершенно здоровым и вынужден был объявить прихожанам, что покидает их и переезжает в Москву. Многие, услышав это известие стали плакать и умолять его не покидать их. Видя переживание паствы, добрый пастырь не смог ей отказать, и хотя его настоятельно звали в Москву, он все откладывал с отъездом. Он даже снова решил отказаться и остаться в Орле. Вскоре после этого он заметил, что у него без всякой видимой причины начала распухать правая рука, и это стадо приносить ему затруднение на службе. Он обратился за помощью к одному из своих родственников, доктору Николаю Яковлевичу Пясковскому. Врач, осмотрев руку, сказал, что никаких причин болезни нет и он не может дать в этом случае какого бы то ни было медицинского объяснения и, следовательно, помочь.
В это время из Москвы в Орел привезли чудотворную Иверскую икону Божией Матери. Отец Митрофан пошел помолиться и, стоя перед образом, пообещал, что примет бесповоротно предложение Великой княгини и переедет в Москву. С благоговением и страхом он приложился к иконе и вскоре почувствовал, что руке стало лучше. Он понял, что на переезд его в Москву и поселение в Марфо- Мариинской обители есть благословение Божие, с которым нужно смириться.
После этого, желая получить благословение от старцев, он поехал в Зосимову пустынь. Он встретился со схииеромонахом Алексием и другими старцами и поведал им о своих сомнениях и колебаниях: не будет ли дело, которое он на себя берет, свыше сил. Но они благословили его браться за дело. Отец Митрофан подал прошение о переводе в обитель, и 17 сентября 1908 года священномученик Владимир, митрополит Московский, назначил его настоятелем Покровской и Марфо-Мариинской церквей на Большой Ордынке, поскольку сама Марфо-Мариинская обитель начала свою деятельность только с 10 февраля 1909 года, когда Великая княгиня Елизавета переехала в дом, предназначавшийся под обительский.
Отец Митрофан, поселившись в обители, сразу же принялся за дело, отдавшись ему всей душой, — как это было в Орле, когда он занимался постройкой церкви, устроением школы и библиотеки, как было и во время войны, когда он стал отцом духовных детей, которые каждодневно подвергались смертельной опасности. Он часто служил, не жалея сил наставлял тех, еще немногочисленных, сестер, которые пришли жить в обитель. Настоятельница обители вполне поняла и оценила священника, которого им послал Господь. Она писала о нем Государю: «Он исповедует меня, окормляет меня в церкви, оказывает мне огромную помощь и подает пример своей чистой, простой жизнью, такой скромной и высокой по ее безграничной любви к Богу и Православной Церкви. Поговорив с ним лишь несколько минут, видишь, что он скромный, чистый и человек Божий, Божий слуга в нашей Церкви».
Несмотря на трудности и новизну предпринятого дела, обитель благословением Божиим, смирением и трудами настоятельницы, духовника обители отца Митрофана и сестер с успехом развивалась и расширялась. В 1914 году в ней было девяносто семь сестер, она имела больницу на двадцать две кровати, амбулаторию для бедных, приют для восемнадцати девочек-сирот, воскресную школу для девушек и женщин, работавших на фабрике, в которой обучалось семьдесят пять человек, библиотеку в две тысячи томов, столовую для бедных женщин, обремененных семьей и трудящихся на поденной работе, кружок для детей и взрослых «Детская лепта», занимающийся рукоделием для бедных.
На поприще христианской деятельности Великая княгиня Елизавета прослужила до мученического конца. Вместе с ней (и до самого закрытия обители) трудился и отец Митрофан. Наступил 1917 год — февральская революция, отречение Государя, арест Царской семьи, октябрьский переворот.
Почти сразу после революции был совершен набег на Марфо-Мариинскую обитель вооруженных людей.
Вскоре Великая княгиня была арестована. Незадолго перед арестом она передала общину попечению отца Митрофана и сестры-казначеи. Великая княгиня была увезена на Урал, в Алапаевск, где 5 (18) июля 1918 года приняла мученическую кончину.
25 декабря 1919 года Святейший Патриарх Тихон, хорошо знавший отца Митрофана, благодаря его за многие труды, преподал ему первосвятительское благословение с грамотой и иконой Спасителя: В это время решился для отца Митрофана и его супруги Ольги вопрос о монашестве. Много лет живя в супружестве, они воспитали трех племянниц-сирот и желали иметь своих детей, но Господь не давал исполниться их желанию. Увидев в этом Божию волю, призывающую их к особому христианскому подвигу, они дали обет воздержания от супружеской жизни. Это было уже после переезда их в Марфо-Мариинскую обитель. Долгое время этот подвиг был для всех скрыт, но когда произошла революция и наступило время всеобщего разрушения и гонений на Православную Церковь, они решили принять монашеский постриг. Постриг совершен по благословению святого Патриарха Тихона. Отец Митрофан был пострижен с именем Сергий, а Ольга — с именем Елизавета. Вскоре после этого Патриарх Тихон возвел отца Сергия в сан архимандрита.
В 1922 году безбожные власти произвели изъятие церковных ценностей из храмов. Многие священнослужители были арестованы, некоторые расстреляны. Одним из предъявляемых обвинений было чтение в храмах послания Патриарха Тихона, касающегося изъятия церковных ценностей. Отец Сергий вполне разделял мысли Патриарха и считал, что не следует во избежание кощунств отдавать церковные сосуды. И хотя изъятие из храмов обители произошло без всяких эксцессов, отец Сергий прочел в храме послание Патриарха, за что 23 марта 1923 года был арестован. Пять месяцев он томился в тюрьме без предъявления обвинения и затем по приказу ГПУ от 24 августа 1923 года был выслан на один год в Тобольск.
Из ссылки в Москву отец Сергий вернулся 27 февраля 1925 года и на следующий день как бывший ссыльный явился в ГПУ, чтобы узнать о решении относительно своей дальнейшей судьбы. Следователь, которая вела его дело, сказала, что священнику разрешается совершать церковные службы и говорить за богослужениями проповеди, но он не должен занимать никакой административной должности в приходе, и ему запрещено принимать участие в какой-либо деловой или административной приходской деятельности.
Отец Сергий вернулся в Марфо-Мариинскую обитель. Однако недолго пришлось ему прослужить в Марфо-Мариинской обители. В 1925 году власти приняли решение ее закрыть, а насельниц сослать. Часть здания была отобрана поликлинику. Некоторые из ее работников решили отобрать обительскую квартиру у отца Сергия и для этого донесли в ОГПУ, обвинив священника в антисоветской агитации среди сестер обители, будто он, собирая их, говорил, что советская власть преследует религию и духовенство. На основании этого доноса 29 апреля 1925 года отец Сергий был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму.
30 июня дело было рассмотрено и принято решение освободить священника. 2 июля Коллегия ОГПУ прекратила дело, и отец Сергий был освобожден.
За то время, пока отец Сергий был в заключении, Марфо-Мариинская обитель была закрыта, а сестры арестованы. Некоторые из них были высланы относительно недалеко — в Тверскую область, но большинство сослано в Казахстан и Среднюю Азию.
Отец Сергий и матушка Елизавета выехали в село Владычня Тверской области и поселились в бревенчатом, покрытом дранкой одноэтажном доме, в котором когда-то жил отец матушки, протоиерей Владимир Исполатовский. Первое время отец Сергий не служил, но часто ходил молиться в Покровский храм, в котором стал служить в 1927 году.
Сразу же по приезде, а еще более после того как отец Сергий стал служить во Владычне, его стали посещать многие из его духовных детей. Среди окружающих он был известен как молитвенник и человек святой жизни. Люди стали обращаться к нему за помощью, и некоторые по своей вере и молитвам праведника получали исцеления. Несмотря на пережитые узы и тяжелое время гонений, отец Сергий продолжал подвизаться как духовник и проповедник. Он использовал отпущенное ему время для научения в вере, поддержки и просвещения ближних. Духовные дети привозили ему продукты и одежду, большую часть которых он раздавал нуждающимся.
Но в селе были люди, которые ненавидели Церковь, хотели ради забвения своих грехов забыть о Боге, они относились враждебно к отцу Сергию за его открытую проповедническую деятельность. Жизнь, которую он проводил, обличала их совесть, и, вознамерившись его уничтожить, они обратились за помощью к власти.
30 и 31 января 1930 года ОГПУ допросило этих людей. Они показали: «По своему общественному, умелому подходу к народу с религиозной стороны заслуживает особого внимания. Действует исключительно религиозным дурманом. Опирается на темноту, выгоняет бесов из человека… Особенно способен на проповеди, которые говорит по два часа. В своих выступлениях с амвона призывает на единение и поддержку Церкви, религиозных целей…
Результаты таких проповедей имеются налицо… Деревня Гнездцы категорически отказалась от вступления в колхоз. Словом, должен сказать, священник Сребрянский является политически вредным элементом, который должен быть срочно изъят…»
На основании этих показаний отец Сергий был через несколько дней арестован, но «материалов» для создания «дела» недоставало, и 14 февраля следователи допросили жителей села Владычня, оставляя в деле показания лишь тех свидетелей, которые подтверждали обвинение. Но и через призму искаженных свидетельств видно, что отец Сергий был для народа подлинным старцем и подвижником, по молитвам которого совершались исцеления многих недужных.
10 марта власти допросили отца Сергия. 7 апреля 1930 года «тройка» ОГПУ приговорила отца Сергия к пяти годам ссылки в Северный край. Священнику было тогда шестьдесят лет, и после нескольких тюремных заключений, ссылки, этапов он тяжело болел миокардитом. Это время было самым тяжелым для ссыльных. Прошла коллективизация. Крестьянские хозяйства были разорены. Хлеб продавался только по карточкам и в самом ограниченном количестве. Выжить можно было, если присылались посылки. Но посылки доходили лишь в то время, когда по реке было пароходное сообщение, которое прекращалось на зимний период и на время, пока сплавлялся лес.
Отца Сергия поселили в одной из деревень на реке Пинеге. Здесь жило много сосланного духовенства. Сюда к нему приехали монахиня Елизавета и Мария Петровна Заморина, знавшая отца Сергия еще в период его служения Орле; впоследствии она приняла монашество с именем Милица. Ссыльные священники работали здесь на лесоразработках и сплаве леса. Отец Сергий работал на ледянке — вел по ледяной колее лошадь, тащившую бревна. Эта работа хотя и была легче пилки и рубки в лесу, но требовала большой ловкости и спорости. Отец Сергий, монахиня Елизавета и Мария Петровна жили в домике, как маленькая монастырская община. Отец Сергий, благодаря своей подвижнической жизни, постоянной молитвенной настроенности, духовным советам и умению утешать страждущих в самых тяжелых их обстоятельствах, вскоре стал известен как глубоко духовный старец, которому многие поверяли свои беды, в молитвенное предстательство которого верили. Северная зимняя природа произвела большое впечатление на исповедника. «Огромные ели, закутанные снежными одеялами и засыпанные густым инеем, стоят как зачарованные, — вспоминал он, — такая красота — глаз не оторвешь, и кругом необыкновенная тишина… Чувствуется присутствие Господа Творца, и хочется без конца молиться Ему и благодарить Его за все дары, за все, что Он нам посылает в жизни, молиться без конца…»
Несмотря на болезнь и преклонный возраст, старец с помощью Божией выполнял норму, данную начальством. Когда ему приходилось корчевать пни, он делал это один и в короткое время. Иногда он смотрел на часы, интересуясь сам, за какое время ему удастся выкорчевать пень, над каким, бывало, трудились несколько человек ссыльных.
С местным начальством у отца Сергия сложились самые благоприятные отношения, все любили святого старца и неутомимого труженика, который со смирением воспринимал свою участь ссыльного. Детям он вырезал и склеил, а затем раскрасил макет паровоза с пассажирскими и товарными вагонами, которых дети не видели еще ни разу в своей жизни по дальности от тех мест железных дорог.
Через два года ссылки власти из-за преклонного возраста священника, его болезней и за успешно выполняемую работу решили его освободить. В 1933 году отец Сергий вернулся в Москву, где пробыл один день — простился с закрытой и разоренной обителью и выехал с монахиней Елизаветой и Марией Петровной во Владычню. На этот раз они поселились в другом доме, который был куплен его духовными детьми. Это была небольшая изба с русской печью, кирпичной лежанкой и пространным двором. Здесь прошли последние годы жизни старца. Покровский храм во Владычне был закрыт, и отец Сергий ходил молиться в Ильинский храм в соседнее село. Впоследствии власти стали выказывать неудовольствие по поводу его появления в храме, и он был вынужден молиться дома. Последний период жизни отца Сергия стал временем старческого окормления духовных детей и обращавшихся к нему страждущих православных людей, что было особенно существенно в то время, когда большинство храмов было закрыто и многие священники были арестованы.
Во время Отечественной войны, когда немцы захватили Тверь, во Владычне расположилась воинская часть и предполагался здесь большой бой. Офицеры предлагали жителям уйти дальше от передовых позиций, кое-кто ушел, а отец Сергий и монахини Елизавета и Милица остались. Почти каждый день над расположением воинской части летали немецкие самолеты, но ни разу ни одна бомба не упала ни на храм, ни на село. Это было отмечено и самими военными, у которых возникло ощущение, что село находится под чьей-то молитвенной защитой. Однажды отец Сергий пошел на другой конец села со Святыми Дарами причащать тяжелобольного. Идти нужно было мимо часовых. Один из них остановил отца Сергия и, пораженный видом убеленного сединами старца, бесстрашно шедшего через село, непроизвольно высказал ту мысль, которая владела умами многих военных: «Старик, тут кто-то молится».
Неожиданно часть была снята с позиции, так как бои развернулись на другом направлении, неподалеку от села Медное. Местные жители, очевидцы этих событий, приписывают чудесное избавление села от смертельной опасности молитвам отца Сергия.
В последние, годы жизни архимандрита Сергия, начиная с 1945 года, его духовником был протоиерей Квинтилиан Вершинский, служивший в Твери и часто приезжавший к старцу. Отец Квинтилиан сам несколько лет пробыл в заключении и хорошо знал, что такое — нести тяготы и горечь гонений в течение многих лет. Он вспоминал об отце Сергии: «Всякий раз, когда я беседовал с ним, слушал его проникновенное слово, передо мной из глубины веков вставал образ подвижника-пустынножителя… Он весь был объят Божественным желанием… Это чувствовалось во всем, особенно — когда он говорил. Говорил он о молитве, о трезвении — излюбленные его темы. Говорил он просто, назидательно и убедительно. Когда он подходил к сущности темы, когда мысль его как бы касалась предельных высот христианского духа, он приходил в какое-то восторженно-созерцательное состояние, и, видимо, под влиянием охватившего его волнения помыслы его облекались в форму глубоко-душевного лирического излияния.
Наступило приснопамятное весеннее утро, — вспоминал отец Квинтилиан. — На востоке загоралась заря, предвещавшая восход весеннего солнца. Еще было темно, но около хижины, где жил старец, толпились люди; несмотря на весеннюю распутицу, они собрались сюда, чтобы отдать последний долг почившему старцу. Когда я вошел в самое помещение, оно было забито народом, который всю ночь провел у гроба старца. Начался отпев. Это было сплошное рыдание. Плакали не только женщины, но и мужчины…
С большим трудом вынесли гроб через малые узенькие сенцы на улицу. Гроб хотели поставить на дровни, нести на себе его на кладбище было невозможно, ибо дорога на кладбище представляла местами топкую грязь, местами была покрыта сплошной водой. Тем не менее из толпы неожиданно выделяются люди, поднимают гроб на плечи… Потянулись сотни рук, чтобы хотя коснуться края гроба, и печальная процессия с неумолкаемым пением «Святый Боже» двинулась к месту последнего упокоения. Когда пришли на кладбище, гроб поставили на землю, толпа хлынула к гробу. Спешили проститься. Прощавшиеся целовали руки старцу, при этом некоторые как бы замирали, многие вынимали из кармана белые платки, полотенца, маленькие иконки, прикладывали к телу усопшего и снова убирали в карман.
Когда гроб опускали на дно могилы, мы пели «Свете тихий». Песчаный грунт земли, оттаявшие края могилы грозили обвалом. Несмотря на предупреждение, толпа рванулась к могиле, и горсти песка посыпались на гроб почившего. Скоро послышались глухие удары мерзлой земли о крышку гроба.
Мы продолжали петь, но не мы одни. «Граждане, — слышался голос, — смотрите! смотрите!» Это кричал человек с поднятой рукою кверху. Действительно, нашим взорам представилась умилительная картина. Спустившийся с небесной лазури необычайно низко, над самой могилой делал круги жаворонок и пел свою звонкую песню; да, мы пели не одни, нам как бы вторило творение Божие, хваля Бога, дивного в Своих избранниках.
Скоро на месте упокоения старца вырос надмогильный холмик. Водрузили большой белый крест с неугасимой лампадой и надписью: «Здесь покоится тело священноархимандрита Сергия — протоиерея Митрофана. Скончался 1948 г. 23 марта. Подвигом добрым подвизахся, течение жизни скончав»».
Еще при жизни батюшка говорил своим духовным детям: «Не плачьте обо мне, когда я умру. Вы придете на мою могилку и скажете, что нужно, и я, если буду иметь дерзновение у Господа, помогу вам».

Святитель Феофан Затворник (Вышенский)

Житие святителя.
Святитель Феофан, Затворник Вышенский (в миру Георгий), родился 10 января 1815 года в селе Чернавское Орловской губернии в семье священника Василия Тимофеевича Говорова. Мать его Татьяна Ивановна была дочерью священника. В 1837 году Георгий окончил Орловскую духовную семинарию и поступил в Киевскую духовную академию. В 1841 году он принял монашество с именем Феофан и окончил академию. Затем будущий святитель преподавал в Санкт-Петербургской духовной академии (СПДА). В 1847 году иеромонаха Феофана направили в Иерусалим в составе Русской Духовной Миссии. Начальником Миссии был архимандрит (затем епископ) Порфирий (Успенский). Отец Феофан посетил Святые места, древние монашеские обители, беседовал со старцами Святой Горы Афон, изучал писания отцов Церкви по древним рукописям. Он изучил греческий и французский языки, ознакомился с еврейским и арабским. В 1855 году будущий святитель в сане архимандрита преподавал в СПДА, затем был ректором Олонецкой духовной семинарии. С 1856 года он — настоятель посольской церкви в Константинополе, с 1857 года — ректор СПДА. В 1859 году архимандрит Феофан был хиротонисан во епископа Тамбовского и Шацкого. Святитель Феофан устраивал церковно-приходские и воскресные школы, заботился о повышении образования духовенства. С июля 1863 года он на Владимирской кафедре. Все духовные академии избрали его почетным членом, а СПДА удостоила и звания доктора богословия. В 1866 году по прошению святитель был уволен на покой в Успенскую Вышенскую пустынь Тамбовской епархии. Время после богослужения и молитвы святитель Феофан посвящал письменным трудам. После Пасхи 1872 года он ушел в затвор. Святитель совершал богослужения, занимался литературно-богословскими трудами (истолкованием Священного Писания и переводом творений древних отцов и учителей), писал много писем. Он отмечал: «Писать это служба Церкви нужная… Лучшее употребление дара писать и говорить есть обращение его на вразумление грешников». Святитель Феофан оказал глубокое влияние на духовное возрождение общества. Его учение подобно учению святого старца Паисия Величковского, особенно рассуждения о старчестве и умной молитве. Наиболее значительные труды святителя «Письма о христианской жизни», «Добротолюбие» (перевод), «Толкование апостольских посланий», «Начертание христианского нравоучения».
Святитель Феофан мирно скончался 6 января 1894 года, в праздник Крещения Господня; при облачении на лице его просияла блаженная улыбка. Он был погребен в Казанском соборе Вышенской пустыни. В 1988 году святитель Феофан, Затворник Вышенский, прославлен в лике святых.

Святитель Тихон, Патриарх Московский и всея Руси

Краткое житие святителя Тихона.

Святитель Тихон родился 19 января 1865 года в семье сельского священника Торопецкого уезда Псковской епархии Иоанна Беллавина. В миру он носил имя Василий. Детские и юношеские годы его прошли в деревне, в непосредственном соприкосновении с крестьянством и близости к сельскому труду. С юных лет он отличался особой религиозной настроенностью, любовью к Церкви и редкой кротостью и смирением.
Когда Василий был еще малолетним, его отцу было откровение о каждом из его детей. Однажды он с тремя сыновьями спал на сеновале. Ночью он вдруг проснулся и разбудил их. «Знаете, — заговорил он, — я сейчас видел свою покойную мать, которая предсказала мне скорую кончину, а затем, указывая на вас, прибавила: этот будет горюном всю жизнь, этот умрет в молодости, а этот, Василий, будет великим». Пророчество явившейся покойной матери отца со всей точностью исполнилось на всех трех братьях.
Учился Василий в Псковской Духовной Семинарии в 1878-1883 годах. Скромный семинарист отличался ласковым и привлекательным характером. Он был довольно высокого роста, белокурый. Товарищи любили его. К этой любви всегда присоединялось и чувство уважения, объяснявшееся его религиозностью, блестящими успехами в науках и всегдашнею готовностью помочь товарищам, неизменно обращавшимся к нему за разъяснениями уроков, особенно за помощью в составлении и исправлении многочисленных в Семинарии сочинений.
В 1888 году Василий Беллавин, 23 лет от роду, окончил Санкт-Петербургскую Духовную Академию и в светском звании получил назначение в родную Псковскую Духовную Семинарию преподавателем. И здесь он был любимцем не только всей Семинарии, но и города Пскова.
Стремясь своей чистой душой к Богу, он вел строгую, целомудренную жизнь и на 26-м году жизни, в 1891 году, принял монашество. На его постриг собрался почти весь город. Постригаемый сознательно и обдуманно вступал в новую жизнь, желая посвятить себя исключительно служению Церкви. Ему, с молодости отличавшемуся кротостью и смирением, было дано имя Тихон в честь святителя Тихона Задонского.
Из Псковской Семинарии иеромонаха Тихона перевели инспектором в Холмскую Духовную Семинарию, где он вскоре стал ее ректором в сане архимандрита. На 34-м году жизни, в 1898 году, архимандрит Тихон был возведен в сан епископа Люблинского с назначением его викарием Холмской епархии.
Епископ Тихон ревностно отдавался работе по устройству нового викариатства, а обаянием своего нравственного облика он приобрел всеобщую любовь не только русского населения, но и литовцев и поляков.
14 сентября 1898 года владыка Тихон был направлен для несения ответственного служения за океан, в далекую американскую епархию в сане епископа Алеутского, с 1905 года — архиепископа. Возглавляя Православную Церковь в Америке, архиепископ Тихон много сделал в великом деле распространения Православия, в благоустройстве своей огромной епархии, в которой он учредил два викариатства, и в постройке храмов для православных русских людей. А любовным ко всем отношением, в частности, в устройстве дома для безвозмездного приюта и питания бедняков-переселенцев из России, он завоевал всеобщее уважение. Американцы избрали его почетным гражданином Соединенных Штатов.
В 1907 году он вернулся в Россию и был назначен на Ярославскую кафедру. Одним из первых распоряжений по епархии скромного и простого архипастыря было категорическое запрещение духовенству при личных к нему обращениях класть вошедшие в обычай земные поклоны. И в Ярославле он быстро приобрел любовь своей паствы, оценившей его светлую душу, что выразилось, например, в избрании его почетным гражданином города.
В 1914 году он — архиепископ Виленский и Литовский. После перевода в Вильно он сделал особенно много пожертвований в различные благотворительные учреждения. Здесь также выявилась его натура, богатая духом любви к людям. Он напрягал все свои силы к тому, чтобы помочь несчастным обитателям Виленщины, лишившимся благодаря войне с немцами своего крова и средств к существованию и толпами шедшим к своему архипастырю.
После Февральской революции и сформирования нового Синода владыка Тихон стал его членом. 21 июня 1917 года Московский епархиальный съезд духовенства и мирян избрал его своим правящим архиереем, как ревностного и просвещенного архипастыря, широко известного даже за пределами своей страны.
15 августа 1917 года в Москве открылся Поместный Собор, и Тихон, архиепископ Московский, став его участником, был удостоен сана митрополита, а затем был избран и председателем Собора.
Собор ставил своей целью восстановить жизнь Русской Православной Церкви на строго канонических началах, и первой большой и важной задачей, остро вставшей перед Собором, было восстановление Патриаршества. При избрании Патриарха решено было голосованием всех членов Собора избрать трех кандидатов, а затем предоставить воле Божией посредством жребия указать избранника. Свободным голосованием членов Собора на Патриарший престол были избраны три кандидата: архиепископ Харьковский Антоний, архиепископ Новгородский Арсений и митрополит Московский Тихон.
Перед Владимирской иконой Божией Матери, принесенной из Успенского собора в храм Христа Спасителя, после торжественной Литургии и молебна 5 ноября схииеромонах Зосимовой пустыни Алексий, член Собора, благоговейно вынул из ковчежца один из трех жребиев с именем кандидата, и митрополит Киевский Владимир провозгласил имя избранника — митрополита Тихона.
Став во главе русских иерархов, Патриарх Тихон не изменился, он остался таким же доступным, простым, ласковым человеком. Все, соприкасавшиеся со Святейшим Тихоном, поражались его удивительной доступностью, простотой и скромностью. Широкую доступность Святейшего нисколько не ограничивал его высокий сан. Двери его дома всегда были для всех открыты, как открыто было каждому его сердце — ласковое, отзывчивое, любвеобильное. Будучи необыкновенно простым и скромным как в личной жизни, так и в своем первосвятительском служении, Святейший Патриарх не терпел и не делал ничего внешнего, показного. Но мягкость в обращении Святейшего Тихона не мешала ему быть непреклонно твердым в делах церковных, где было нужно, особенно в защите Церкви от ее врагов.
Неизмеримо тяжел был его крест. Руководить Церковью ему пришлось среди всеобщей церковной разрухи, без вспомогательных органов управления, в обстановке внутренних расколов и потрясений, вызванных всевозможными «живоцерковниками», «обновленцами», «автокефалистами». Ситуация осложнялась и внешними обстоятельствами: сменой политического строя и приходом к власти богоборческих сил, голодом, гражданской войной. Это было время, когда отбиралось церковное имущество, когда духовенство подвергалось преследованиям и гонениям, массовые репрессии захлестнули Церковь Христову. Со всех концов России приходили к Патриарху известия об этом.
Своим исключительно высоким нравственным и церковным авторитетом Патриарх смог собрать воедино распыленные и обескровленные церковные силы. В период церковного безвременья его незапятнанное имя было светлым маяком, указывающим путь к истине Православия. Своими посланиями он звал народ к исполнению заповедей Христовой веры, к духовному возрождению через покаяние. А его безукоризненная жизнь была примером для всех.
Для спасения тысяч жизней и улучшения общего положения Церкви Патриарх принял меры к ограждению священнослужителей от чисто политических выступлений. 25 сентября 1919 года, уже в самый разгар гражданской войны, он издал Послание с требованием к духовенству не вступать в политическую борьбу. Летом 1921 года разразился голод в Поволжье. В августе Патриарх Тихон обратился с Посланием о помощи голодающим, направленным ко всем русским людям и народам Вселенной, и благословил добровольное пожертвование церковных ценностей, не имеющих богослужебного употребления. Но новой власти этого было мало. Уже в феврале 1922 года был издан декрет, согласно которому изъятию подлежали все драгоценные предметы. Согласно 73-му апостольскому правилу такие действия являлись святотатством, и Патриарх не мог одобрить такого изъятия, выразив свое негативное отношение к происходящему произволу в послании, тем более, что у многих возникли сомнения в том, что все ценности пойдут на борьбу с голодом. На местах насильственное изъятие вызвало повсеместное народное возмущение. По России прошло до двух тысяч процессов и расстреляно было более десяти тысяч верующих. Послание Патриарха было расценено как саботаж, в связи с чем он находился в заключении с апреля 1922 года по июнь 1923 года.
Особенно много послужил Русской Православной Церкви Святейший Тихон в мучительную для Церкви пору так называемого «обновленческого раскола». Святейший проявил себя верным служителем и исповедником неповрежденных и неискаженных заветов истинной Православной Церкви. Он был живым олицетворением Православия, что бессознательно подчеркивали даже враги Церкви, называя ее членов «тихоновцами».
«Прошу верить, что я не пойду на соглашения и уступки, которые поведут к потере чистоты и крепости Православия», — твердо и авторитетно говорил Патриарх. Будучи добрым пастырем, отдавшим всего себя делу Церкви, он к тому же призывал и духовенство: «Посвящайте все свои силы на проповедь слова Божия, истины Христовой, особенно в наши дни, когда неверие и безбожие дерзновенно ополчились на Церковь Христову. И Бог мира и любви будет со всеми вами!»
Крайне больно было переживать все церковные беды любящему, отзывчивому сердцу Патриарха. Внешние и внутренние церковные потрясения, «обновленческий раскол», непрестанные первосвятительские труды и заботы по устроению и умиротворению церковной жизни, бессонные ночи и тяжелые думы, более чем годичное заключение, злобная, гнусная травля со стороны врагов, глухое непонимание и неуемная критика со стороны подчас и православной среды подточили его когда-то крепкий организм. Начиная с 1924 года Святейший Патриарх стал сильно недомогать.
В воскресенье, 5 апреля 1925 года он служил последнюю Литургию. Через два дня Святейший Патриарх Тихон умер. В последние мгновения своей жизни он обратился к Богу и с тихой молитвой благодарности и славословия, крестясь, произнес: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе…» — в третий раз перекреститься он не успел.
Проститься с Патриархом пришло около миллиона человек, хотя Большой собор Донского монастыря Москвы не мог вместить всех прощавшихся в продолжение ста часов.
На ответственном посту Первосвятителя Русской Церкви Святейший Тихон пробыл семь с половиной лет. Трудно представить Русскую Православную Церковь без Патриарха Тихона в эти годы. Так неизмеримо много сделал он и для Церкви, и для укрепления самой веры в тяжелые годы испытаний, выпавших на долю верующих.

Святитель Нектарий (Эгинский)

Житие святителя.

1 октября 1846 года в селе Силиврия, в восточной Фракии, у Димоса и Василики Кефалас родился пятый ребенок. При крещении мальчик получил имя Анастасий. Благочестивые родители воспитывали своих детей в любви к Богу: с ранних лет обучали детей молитвенным песнопениям, читали им духовную литературу. Анастасию больше всего нравился 50-й псалом, он любил многократно повторять слова: «Научу беззаконные путем Твоим, и нечестивые к Тебе обратятся».
Анастасий мечтал получить христианское образование, но, закончив начальную школу, вынужден был оставаться в родном селе, так как в семье не было денег, чтобы послать его на учебу в город. Когда Анастасию исполнилось четырнадцать лет, он упросил капитана судна следовавшего в Константинополь взять его с собой…
В Константинополе юноше удалось устроиться на работу в табачный магазин. Здесь Анастасий, верный своей мечте — духовно помогать ближнему, начал писать на кисетах и обертках табачных изделий изречения святых отцов. На мизерную зарплату невозможно было полноценно питаться, а о покупке одежды не могло быть и речи. Анастасий, чтобы не впасть в уныние, непрестанно молился. Когда одежда и обувь износились, он решил обратиться с просьбой о помощи к самому Господу. Рассказав в письме о своем бедственном положении, он написал на конверте следующий адрес: «Господу Иисусу Христу на Небеса». По дороге на почту, он встретил хозяина соседнего магазина, который, пожалев босого юношу, предложил отнести его письмо. Анастасий с радостью вручил ему свое послание. Изумленный торговец, увидев необычный адрес на конверте, решил вскрыть письмо, а, прочитав его, сразу же послал на имя Анастасия деньги. Вскоре Анастасию удалось устроиться на работу смотрителя в школе при подворье храма Гроба Господня. Здесь ему удалось продолжить свое образование.
Вскоре Анастасий получил место учителя в селе Лифи на острове Хиос. Семь лет Анастасий не только преподавал, но и проповедовал «слово Божие». В 1876 году Анастасий становится насельником монастыря Нео Мони (Нового Монастыря). 7 ноября 1876 года Анастасий был пострижен в монашество с именем Лазарь. 15 января 1877 года митрополит Хиосский Григорий рукоположил Лазаря в сан диакона, с новым именем Нектарий. Молодой дьякон по-прежнему мечтал учиться, в своих ежедневных молитвах он просил Господа предоставить ему эту возможность.
По промыслу Божиему, один благочестивый богатый христианин предложил молодому монаху Нектарию оплатить дорогу и обучение. С 1882 года по 1885 год дьякон Нектарий учится на богословском факультете Афинского университета. После завершения образования, по рекомендации своего благодетеля, он переезжает в Александрию. 23 марта 1886 года дьякона Нектария рукополагают во священника. Отец Нектарий получает назначение в Свято-Никольский храм г. Каира. В этом же храме вскоре его возводят в сан архимандрита, а спустя некоторое время Патриарх принимает решение о присвоении ему титула Верховного Архимандрита Александрийской церкви.
15 января 1889 года Верховный Архимандрит Нектарий рукополагается во архиерея и назначается митрополитом Пентапольской митрополии. В те годы Владыка Нектарий писал: «Сан не возвышает своего обладателя, одна лишь добродетель обладает силой возвышения». Он по-прежнему стремится стяжать любовь и смирение. Добродетельная жизнь Владыки, его необычайная доброта и простота, вызывали не только любовь и уважение верующих. Влиятельные люди патриаршего двора опасались, что всеобщая любовь к святителю приведет его в число претендентов на место Святейшего Патриарха Александрийского. Они оклеветали святителя. По своему глубочайшему смирению праведник даже не попытался оправдаться.
«Добрая совесть — это самое великое из всех благ. Она — цена душевного мира и сердечного покоя», — говорил он в своих проповедях, покидая свою кафедру навсегда. Митрополит Пентапольский был уволен в отставку и должен был покинуть египетскую землю.
Вернувшись в Афины, Владыка Нектарий семь месяцев живет в страшных лишениях. Тщетно он ходит по инстанциям, его нигде не принимают. Мэр города, узнав о бедственном положении, в котором находился Владыка Нектарий, добился для него места проповедника в провинции Эвбея. Слава о необычном проповеднике из провинции скоро дошла до столицы и до греческого королевского дворца. Королева Ольга, познакомившись со старцем, вскоре стала его духовной дочерью. Благодаря королеве Владыка назначается директором Духовной школы имени братьев Ризари в Афинах. С неиссякаемой любовью и терпением относился Нектарий к своим подопечным. Известны случаи, когда за провинность учеников он налагал на себя строгий пост. Однажды служащий школы, занимавшийся уборкой, заболел и очень переживал, что его уволят с работы. Через несколько недель, вернувшись, он обнаружил, что кто-то все это время выполнял его работу. Оказалось, что Владыка сам тайно убирал школу, чтобы никто не заметил отсутствие заболевшего работника.
За свое великое смирение и любовь к людям Владыка Нектарий удостоился даров Святого Духа: прозорливости и дара исцеления.
В числе многочисленных духовных чад возле Владыки собрались несколько девушек, желающих посвятить себя монашеской жизни. В 1904 году Владыка Нектарий основал женский монастырь на острове Эгина. На собственные средства ему удалось купить небольшой участок земли, на котором находился заброшенный, полуразрушенный монастырь.
Некоторое время старец Нектарий одновременно руководил школой и монастырем, но вскоре он уходит из школы, и переселяется на остров Эгина. Двенадцать последних лет своей жизни он проведет на этом острове, который в скором времени станет местом паломничества для многих верующих. А пока предстояло много работы по восстановлению монастыря… Духовные чада старца рассказывали, что Владыка не гнушался никакой работы: сажал деревья, разбивал цветники, убирал строительный мусор, шил тапочки для монахинь. Он был безгранично милостивым, быстро отзывался на нужды бедных, часто просил монахинь отдать последнюю еду бедным посетителям. По его молитвам на следующий же день в монастырь привозили продукты или денежные пожертвования…
Как-то раз к Владыке за помощью обратилась бедная пожилая женщина. Она рассказала, что на ее оливковое дерево «напали красные мошки», которые уничтожают листья дерева, просила благословить оливу. Владыка осенил дерево крестом, и к всеобщему удивлению присутствующих, «с дерева поднялось облако мошек и улетело».
Однажды, когда рабочие возили из монастыря известь в деревню, чтобы гасить ее около колодца, вода в колодце кончилась. Сырая известь могла быстро затвердеть, и стала бы не пригодной для работы. Старца известили о случившемся. Владыка сам пришел к колодцу и благословил рабочих закончить работу. К всеобщему удивлению, после ухода Владыки колодец быстро наполнился водой. Работа была успешно закончена.
Духовные чада старца рассказывали, что благодаря молитвам старца Нектария не только обстановка на острове изменилась в лучшую сторону (прекратились разбой и грабежи), но и изменился климат. Крестьяне не раз обращались за молитвенной помощью к старцу во время засухи: по молитве Владыки Нектария благодатный дождь сходил на землю.
По свидетельству монахинь, многие верующие почитали Владыку как святого: верующие рассказывали, что видели как во время молитвы он «весь светился». А одна из монахинь однажды удостоилась увидеть, как Владыка Нектарий преобразился во время молитвы. Она рассказывала, что когда он молился с воздетыми руками, то был «на две пяди поднятым над землей, при этом лицо его совершенно преобразилось — это был лик святого».
Из воспоминаний монахини Евангелины, записанных в 1972 году Манолисом Мелиносом:
«Он был как бесплотный… Имел какую-то особую привлекательность. Весь светился… У него было спокойное лицо. А какую чистоту источал его взгляд! Эти голубые глаза… Казалось, что они говорили с тобой и призывали тебя к Господу… Он был полон любви ко всем, был смиренный, милостивый. Он был человек любящий молчание».
Однажды в монастырь приехали паломники из Канады, они попросили, чтобы старец Нектарий помолился об исцелении парализованного родственника. Владыка пообещал помолиться. Спустя некоторое время в одно из воскресений Владыку увидели в том самом канадском храме, куда привезли больного. Очевидцы рассказывали, что Владыка Нектарий, выйдя из Царских ворот, произнес слова: «Со страхом Божиим и верою приступите!» и позвал больного к причастию. К всеобщему удивлению больной тут же встал и подошел к Владыке. После литургии старец исчез.
Канадец, получивший таким чудесным образом исцеление, сразу же отправился на остров Эгина благодарить Владыку Нектария. Увидев в монастыре старца, он в слезах бросился к его ногам. Старца Нектария отличала не только нескончаемая доброта и любовь к людям и всему живому вокруг него, но и необычайная простота. В монастыре он служил, как простой иерей, а архиерейское облачение всегда висело около иконы Божией Матери. Старец питался очень скромно, основной едой были бобы.
В сентябре 1920 года семидесятилетнего старца отвезли в больницу в Афины. Владыку определили в палату для бедных неизлечимо больных людей. Два месяца врачи пытались облегчить страдания тяжелобольного старца (у него было обнаружено острое воспаление предстательной железы). Владыка мужественно переносил боль. Сохранились свидетельства медицинских работников о том, что бинты, которыми перевязывали старца, источали необычайные аромат.
8 ноября 1920 года Господь призвал к себе душу Владыки Нектария. Когда тело почившего стали переодевать, его рубашку случайно положили на кровать лежащего рядом парализованного больного. Произошло чудо: больной тут же исцелился. Из воспоминаний монахини Нектарии:
«Когда Владыка умер, и его перевезли на Эгину, поехала и я. Гроб сопровождало множество священников его ученики Ризарийской школы, и масса народа. Вся Эгина вышла! Флаги были приспущены. Закрыты магазины, дома… Его несли на руках. Те, кто нес гроб, рассказывали, что потом так благоухала их одежда, что они благоговейно повесили ее в шкафы как святыню и уже больше не надевали… Все мы сестры, около десяти человек находились у гроба и держали коробочку с ватой. Мы постоянно протирали лоб Владыки, бороду и руки — между пальцев. В этих местах проступало, как влага сквозь стенки кувшина, Миро! Так продолжалось три дня и три ночи. Все люди разбирали ваточки. Миро сильно благоухало».
Духовная дочь старца Мария рассказывала, что, провожая старца в последний путь, положила ему в гроб букет незабудок. А когда через пять месяцев, при перезахоронении, открыли гроб, то все были необычайно удивлены, увидев, что не только тело и одежда праведника не подверглась тлению, но и цветы сохранили свою свежесть. Много чудесных исцелений произошло у могилы старца Нектария.
Следует отметить, что жители греческого острова Эгина, по молитвам праведника, были защищены и во время оккупации. После войны бывший немецкий комендант Афин признался, что военные летчики вылетавшие бомбить о. Крит, пролетая мимо острова Эгина, не видели его (и это, не смотря на хорошую видимость, и отсутствие облачности).
5 ноября 1961 года Владыка Нектарий был причислен к лику святых Православной Церкви.